Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Миротворческий потенциал историко-культурного наследия Второй мировой войны и Сталининградской битвы». 

Волгоград. 2013.

 

Тема Великой Отечественной войны одна из тех значимых для нашего искусства тем, к которым постоянно возвращаются как художники, так и организаторы различных выставок. В последние десятилетия на таких тематических выставках довольно часто можно увидеть листы из серии Андрея Корольчука «Письма войны».

 

 

Так было и в прошедшем году. Если задуматься, то приходишь к выводу о том, что мы имеем дело с явлением необычным, если не сказать уникальным. Дело в том, что серия литографий «Письма войны» это дипломная работа известного сегодня петербургского художника. Но она выполнена на столь высоком уровне и ее художественный язык оказался настолько емким, что серия воспринимается зрителем как законченная работа большого мастера. Жизнеспособность «Писем войны» объясняет живое чувство, которым пронизана каждая фраза. Уже здесь Андрей Корольчук проявил себя как яркая индивидуальность, художник, наделенный талантом, и обладающий при этом высоким уровнем мастерства. В этой работе проявились важные составляющие его творческого почерка. Это тяготение к символическому прочтению сюжета произведения, с которым непосредственно связано стремление проникнуть за границы внешней формы к сути события или явления. При этом А. Корольчука как мастера отличает глубоко личностный подход, необходимость пропустить все через себя, не только через разум, но через все многообразие переживаний, отношений, смыслов, что сообщает работам художника особый эмоциональный заряд, вовлекающий зрителя в общение с произведением, затрагивая самые тонкие струны его души.

Дипломная работа художника состоит из 9 литографированных листов, посвященных не просто военной теме, но прослеживающих судьбу солдата, судьбу семьи, судьбу человека, который становится и частицей народа. Надо сказать, что тема войны как истории, как мифологического сюжета, присутствует в искусстве всех времен и народов. И русское искусство не исключение. Кроме того, тема Великой Отечественной войны занимает в поствоенном советском искусстве особое место и является одной из наиболее востребованных. В целом произведения военной тематики можно разделить на две большие группы. Это, во-первых, произведения батальные, представляющие столкновение и противостояние масс людей, и, во-вторых, произведения, отражающие судьбу человека на войне. Работа А. Корольчука относится к тому периоду, это 1987 год, когда в отечественном искусстве произведения на военную тему очень часто носили откровенно коньюктурный характер, оставляя зрителя в лучшем случае равнодушным. Речь, разумеется, не идет обо всех произведениях на военную тему. Но, тем не менее, несмотря на особое отношение к Великой Отечественной войне, отношение к ее художественной трактовке было неоднозначно. И художник мог впасть в соблазн создания работ, заранее обреченного на определенное официальное одобрение, но далекого от истинной художественности. А. Корольчук этого соблазна избежал, сумев создать работу интересную и значительную. Для этого понадобилось пережить жизнь своей семьи, пропустить через себя гениальные образы войны, которые были созданы до него и не только в изобразительном искусстве, но и в литературе и в поэзии. И надо сказать, что пришел к этой работе художник постепенно. Поэтому прежде чем перейти непосредственно к самим работам несколько слов о предыстории.

В графических листах художника соединились две линии. Это история его семьи и та практика творческого поиска, которая сопровождала обучение в Академии художеств. Сначала несколько слов о семейной линии, поскольку она, на наш взгляд, очень важна и носит сущностный характер. Семейную военную историю можно, пожалуй, выразить так: «война как судьба». В судьбе человека на войне оказывается важной роль случая, за которым стоит промысел Божий. И от которого постоянный вопрос: почему? Почему одному так, а другому иначе, почему один погибает, а другой нет? Так и в семье художника. Его отец был родом из села Большая Уря Канского района Красногорского края и воевал, попав, волею судеб на Дальневосточный фронт. Действительно, рука судьбы, можно сказать, спасла его от гибели. Когда в возрасте 18 лет он с другом должны были пойти на фронт, они, следуя и деревенским устоям общности, и идеалам мальчишеской дружбы, решили, что надо любой ценой держаться вместе, судьба распорядилась иначе. Друг прошел все необходимые формальности в виде медосмотра и определения в часть, а вот отец художника в этот день на осмотр не попал, волею случая, конечно. Бюрократическое «Рабочий день на сегодня окончен, никого осматривать больше не будем», превратил врача в своего рода Ангела-хранителя, который удерживал всеми силами рвущегося на фронт отца художника, не пуская его, спасая от неминуемой быстрой смерти. В результате друг оказался на Западном фронте и быстро погиб, а отец попал, как мы уже упоминали, на Восточный фронт, и выжил.

И еще одна семейная линия, которая нашла непосредственное выражение в работе «Письма войны». Это судьба брата отца художника, который погиб в первые дни войны. Он также как и все ушел на фронт и был убит недалеко от деревни Денесиха Старицкого района Тверской области, пропал без вести, как долгое время считалось, и лишь несколько лет назад его имя было обнаружено на братской могиле. Но поражает еще одна деталь его жизни, которая добавляет трагизм в ситуацию и одн6овременно придает ей необыкновенное лирическое звучание. Он прислал домой письмо, обычный военный треугольник, где писал о том, что немцы их теснят, что спасения нет, и они все погибнут. Но самое потрясающее, что вместе с письмом он прислал домой посылку с теплыми вещами, которые ему выдали и со своим пайком. Понимая, что ему они не понадобятся, а в деревне ничего нет, он так, в последний раз, позаботился о близких и дорогих людях. Именно это его письмо проходит лейтмотивом через все девять листов в «Письмах войны» А. Корольчука.

Что касается второй линии, связанной с обучением в Академии художеств, то здесь была своеобразная «проба пера», когда на курсе было дано задание выполнить работу о войне. И у Андрея получилось несколько удачных литографий и возникло желание продолжить и развить эту тему. И еще была поддержка педагогов. Его идею поддержал В. А. Ветрогонский. И особую роль сыграл здесь О. Ю. Яхнин, который советом помог художнику, в результате Андрей и нашел этой удачный ход – письма, летящие через все листы, через время к нам, зрителям, отражая неразрывную связь поколений, присутствие ушедших в нас и нашей судьбе.

Надо сказать, что в листах А. Корольчука чувствуется не только переживание и понимание военной тематики, в них присутствует и художественная традиция, переработанная и, можно даже сказать пережитая художником, влившаяся в его собственный язык. Это в первую очередь творчество Виктора Попкова, одного из зачинателей «сурового» реализма и особенно его работа «Шинель отца». Художник признается, что творчество В. Попкова произвело на него очень сильное впечатление и отразилось на его творческой судьбе. Эта идея примерить на себя шинель отца, пусть не своего для В. Попкова, а отца жены, в каком-то смысле прожить и пережить его судьбу, а главное это прочувствовать присутствие ушедших поколений в себе, нашла отражение и в работе А. Корольчука. В звучании литографий художника война приобрела личное звучание через символическое отражение неразрывной связи поколений. И еще особое звучание символических деталей роднит А. Корольчука и В. Попкова.

Большое значение для выбора языка трактовки темы войны имела для художника и классическая традиция. В свое время большое впечатление на него произвели гравюры Ф. Гойи «Бедствия войны». Это произведение, где, пожалуй, впервые в мировом искусстве война показана через ужас, боль и страдание, повлияла прямо или косвенно на все последующее искусство. Это влияние чувствуется и в «Письмах войны», особенно в листах «41 год» и «Солдатские дороги», где война как будто бы выворачивает человека наизнанку и его, человека, существование в войне показано как постоянное превозмогание ужаса и боли.

И конечно большое влияние на формирование образа войны и человека на войне на Андрея Корольчука, как и на большинство представителей его поколения, оказали песни В. Высоцкого. В них была особая энергетика и та же идея судьбы, своеобразная истина момента, мир до и после. «Тот же лес, тот же воздух и та же вода, только он не вернулся из боя», - как в одной из песен Владимира Семеновича. Может быть, именно отсюда и возможность увидеть войну не просто как череду исторических фактов, а как особое состояние человека, оказавшегося на грани жизни и смерти, любви и ненависти, сейчас и никогда.

Посмотрим теперь на то, как эти разнообразные течения жизни и творчества преломились в «Письмах войны». Если мы посмотрим на всю серию литографий, то она имеет несомненное эпическое звучание. Война здесь разворачивается от призывно тревожно звучащего набата (так назван первый лист) ко Дню победы, завершающему произведение. Но это не просто война с немецким нашествием, это личное дело и личная жизнь участвующих в войне людей. Это своего рода дневник, написанный самой историей, в котором художник трепетно сохранил все лица и имена. И для самого художника война становится не просто историческим эпизодом, она становится его личным делом и личным переживанием.

Итак, первый лист серии «Набат». В его композиционном решении чувствуется острота происходящего, боль, от чего звучание литографии становится живым и проникновенным. В центральной части трехчастной композиции художник помещает весящий на перекладине рельс, ударами по которой в деревне сообщали обо всех важных и трагических событиях. О одновременно это своеобразная дверь в иное состояние, в иную жизнь, на войну. И хотя мирной жизни как таковой уже нет, а везде трагедия и боль, по обе стороны от этого своеобразного колокола, оставшиеся в тылу, у которых остается только одно - ждать, и солдаты, которые уходят часто затем, чтобы не вернуться. Отсюда напряженность и статичность фигур в левой части листа. Набатный колокол разделил мир на мир мужчин, ставших солдатами, и мир женщин, ставших солдатками, мир ожидания, мир вдов и сирот. И это разделение лишило жизнь необходимого единения, раскололо судьбы, жизни, разъединило людей.

В главных фигурах расположенных на переднем плане, художник изобразил не отвлеченные персонажи, а близких ему людей. Моделью для женской фигуры в левой части работы послужила мать художника. А справа он изобразил того самого брата отца, своего дядю, Алексея, история которого и легла в основе работы. По сохранившимся фотографиям он воссоздал его образ. Свойственное А. Корольчуку внимание к деталям проявилось в том, что он изобразил Алексея, следуя историческим фактам. Но при всей реалистичности фигура солдата превращается в символ долгого пути к победе. Даже если не знать, кто явился прототипами образов, символический смысл листа будет понятен, и будет чувствоваться глубокое личностное переживание автора. Но, еще раз подчеркнем, что за этой символичностью стоит реальная история, история, в которой сам художник одно из звеньев.

Особое звучание приобретают глаза персонажей. Глаза женщины с напряженным внимание смотрят вслед уходящему. Этот взгляд полон глубокого трагизма, отражающего судьбу русской женщины. И одновременно это взгляд в будущее, где надежда на возвращение близких, на мир и покой. Глаза солдата прикрыты, и он видит уже иной мир, и есть в этом священная готовность выполнить свой долг, сохранить жизнь, пусть даже ценой собственной. И здесь разделенных войной близких людей соединяют письма, те самые письма войны, которые пройдут через весь цикл от жизни через смерть к жизни. И еще одна важная деталь, которую художник пронесет практически через все листы – это ключ. Ключ от дома, который Алексей держит в руке, как бы раздумывая о том, нужен ли он теперь, и который заберет с собой. Это та частичка мирной жизни, которая так необходима в бедствиях войны, это та частичка личного, которая сохраняет человеческую индивидуальность в обезличенных войной массах. Это тот символ дома, который и защищает каждый солдат, защищая страну и Родину. Колорит листа и его ритмическое звучание еще раз подчеркивают общую идею судьбы, уводящей солдата на войну и на смерть и оставляющую близким только тревоги ожидания. Лист звучит как предчувствие нечеловеческого напряжения, ужаса войны, горечи и утрат. Мы не случайно столько внимания уделили первому листу. Этот лист – ключ к серии.

Второй лист носит название «41-й год». Этот лист передает ощущение смятения от гигантского перемещения масс людей, солдат и беженцев, на фронт и в тыл. Все приходит в движение и превращается в хаос. Люди едут в военных эшелонах, идут пешком, превозмогая тяготы и перебарывая себя. Мирной жизни больше нет, а есть только ужас от непонятного и бессмысленного движения, несущего гибель близких, боль и разрушения. Война предстает как некая стихийная сила, справиться с которой можно только на пределе своих возможностей. Эта стихийность подчеркивается напряженным грозовым колоритом листа, где небо поглощает людей, лишая их индивидуальности, превращая в массу. А столкновение линий создает ощущение непрерывного движения, которое уносит человека все дальше от нормального мирного существования. Этому хаосу противостоит фигура девушки на переднем плане. Женское начало противостоит разрушительным силам. Ветер войны растрепал ее волосы, ее лицо осунулось и взгляд стал напряженным и трагическим от горя и постоянного ожидания, но она продолжает ждать и верить в возвращение мирной жизни, в то, что родные и любимые уцелеют и вернуться, в жизнь, а не в смерть. Это обобщенный образ русской женщины, уходящий корнями в славянскую мифологию и многократно воспроизводимый в искусстве. Здесь можно вспомнить и Родину-мать, и бессмертные строки К. Симонова «Жди меня, и я вернусь». Именно в эту традицию вписывается образ, созданный А. Корольчуком. И здесь снова на переднем плане треугольник военного письма, весточки, символа надежды.

Напряжение второго листа серии усиливается в следующем, третьем листе, который носит название «Против ветра». Это, пожалуй, самый экспрессивный лист в серии. Символической основой здесь является идея противоборства добра и зла. Художник передает нечеловеческое напряжение солдата, которое необходимо, чтобы справиться с этим безумным натиском хаоса и разрушения. Люди движется наперекор ветру войны, который ломает все на своем пути: вековые деревья, судьбы, жизнь. На этой литографии А. Корольчук символически раскрывает силу человека, который оказывается даже сильнее природы. И мы видим сломанные почти под корень или выворачиваемые с корнем деревья, погибающие под натиском войны, а на их фоне прорывающиеся сквозь стихию, сквозь колючую проволоку фигуры солдат. Но за эту возможность противостоять и выжить заплачена страшная цена, это моменты обезличивания человека, превращения его в частичку массы. И лица солдат размыты, это уже не лица, а страшные маски, расплавленные в огне войны. Здесь молодой художник достигает высот выдающихся произведений мирового искусства, и его работа перекликается с литографией Ф. Гойи «Расстрел партизана». Идея движения и возможность выстоять усиливаются диагональным расположением фигур, где угол наклона передает основную идею: здесь можно или погибнуть или выстоять. При этом горизонтальные штрихи как бы сметают людей, не давая им двигаться дальше. На этом листе штрихи особенно усилены, художник буквально процарапывал их, чтобы создать необходимый эмоциональный эффект, который действительно передается зрителю. И только маленькие треугольники, письма войны, продолжают жизненную связь.

Следующий лист серии «Город» говорит нам о том, что война страшна всеобщим разрушением. Нет границы между мирной жизнью и существованием человека на фронте. Все разрушено. Скелеты зданий, стоящие как солдаты, уничтоженные войной. Этот город символ многих городов России, символ того, как создаваемое веками одномоментно может обратиться в прах. Но в статичности этих обломков города чувствуется огромная сила сопротивления. В сюите всей серии листов здесь отчетливо звучит тема победы. И на фоне этого разрушенного города особенно пронзительно звучит тема военного письма, которое может придти из ниоткуда в никуда. Жив ли отправитель? Жив ли адресат? На эти вопросы нет однозначного ответа. Но в этом белом светящемся треугольнике живет надежда.

Следующий лист по сути самый трагический, но у А. Корольчука эта трагичность приобретает символическое просветленное звучание. Здесь солдат погибает. Его смерть предстает одновременно и как нелепость, и как необходимость. А лист носит название «Память». О нем продолжают помнить, и он продолжает жить в сердцах и памяти близких. Лист разделен на две части: черную и белую, как бы передавая ту границу, которую проводит смерть. Трактовка фигуры отсылает к образам распятия Христа. Мы видим воина, распятого войной. Это своеобразный плач по молодому воину, невинно убиенному, принесшему свою жизнь в жертву во имя жизни. И от этого звучание работы становится таким просветленным. И только почерневший треугольник письма, как строчка стихотворения, напоминает о той цене, которую пришлось заплатить за будущее, за свет жизни. Здесь, безусловно, сильно влияние христианской традиции. Оно просматривается не только в принципах миропонимания, но и в символической передаче образа погибающего солдата, у которого уже не лицо, а лик, душа которого облачком поднимается ввысь. Символичностью образов этот лист напоминает работы Петрова-Водкина. И этот символизм у А. Корольчука прослеживается во множестве деталей. Солдат, умирая, падает в одуванчики, и парашютики одуванчиков легко воспаряют ввысь, вместе с душой погибшего воина. И, помните, на первом листе в руках у Алексея был ключ от дома. Здесь, умирая, он роняет его из рук, он ему больше не понадобится. И это трагедийная тема продолжает звучать в сердце зрителя. И еще одна важная деталь. Это четко прописанный реальный адрес на письме. Оно идет к близким, как завет продолжать жить, ведь за эту жизнь заплачена такая высокая цена.

Шестой лист говорит зрителю о том, что путь к мирной жизни долог и тернист. И плата за победу велика. И гибель отцов на фронтах войны приводит к трагедии детей. Лист носит название «Безотцовщина». Здесь в композиции листа, как и в самом первом листе серии, три части. В центре сломанное и изрешеченное пулями дерево, символ страданий, которые принесла в мир война. Слева открытая дверь, в которую ушел на войну отец, и от которого остались только письма, одно из которых последнее. А справа оставшиеся без отцов дети, девочка с сестренкой на руках, готовая заменить мать и мальчики, которым пришлось стать мужчинами. Как и во всех листах серии, здесь просматривается свойственное художнику символическое укрупнение деталей и точность мелочей.

На следующем листе нас вновь увлекают «Солдатские дороги». Письма войны летят все дольше, потому что солдаты все дальше уходят от родного дома. Мир пошатнулся и раздвоился. Грязь и ужас войны художник противопоставляет здесь чистоте и спокойствию мирной жизни, родного дома. Этот часто используемый художником прием открытого противопоставления – свойство таланта художника. Все силы солдат направлены на то, чтобы очистить родную землю, отвести войну от родного дома. И, несмотря на напряжение всех сил, несмотря на ужас и грязь, их дорога светла, потому что это путь к победе. А в образе дома, который скорее воспоминание, чем реальность, все тоже важное для художника внимание к деталям. И часы, и ножницы на стене, и герань на подоконнике, и пейзаж за окном, все это воспроизведено очень четко, приобретая характер символического реализма.

Одним из наиболее напряженных по глубине выражения трагедии войны восьмой лист серии «Горе». Это трагедия утраты, которую невозможно восполнить. Это трагедия живых, потерявших близких, родных и любимых. Все это выражено в образе женщины, которую война лишила мужа, сына, отца, брата и одновременно лишила возраста. Она одна наедине со страшной вестью, принесенной письмом с войны. Это единственный однофигурный лист в серии: осталась одна – нет никого и ничего – только горе. Все в листе линеарно и цветовыми пятнами работает на передачу этого состояния. Этот лист демонстрирует мастерство художника, умение лаконично и точно выразить самые сложные и многоплановые человеческие переживания. Этот лист перекликается с работой В. Попкова «Вдовы».

И последний аккорд – «День победы». Разрушенные войной города восстают из руин, Мрак и ужас войны постепенно рассеиваются, уступая место свету мирной жизни. Над возрождающимся городом – письма войны. Это голоса тех, кто не вернулся. Художник проявил здесь исключительную чуткость, поднялся до драматического напряжения, где трагедия каждого человека слилась в единый плач по тем, кто отдал свою жизнь за будущее, каким бы оно ни было. Здесь художник использует другой, по сравнению с предыдущими листами, художественный прием – сферичность. В этой сферичности природное и человеческое, реалистическое и символическое сосуществуют в неразрывном единстве. И в этом единстве жизнь продолжает смерть, салют продолжает колокольный звон и все вместе складывается в тайну человеческого бытия. Впоследствии художник нашел созвучные принципы у В. Стерлигова и его учеников и последователей, взгляды которых разделяет теперь А. Корольчук. Этот лист, как и вся серия, явились для художника своеобразным заветом отца. Так случилось, что окончание работы над дипломом совпало со смертью отца художника, который пронес семейную военную традицию и передал ее сыну.

В своей дипломной работе молодой художник трепетным сердцем ощутил главные мелодии, которые звучат в каждом листе и в этом смысле его работа перекликается с 7 симфонией Д. Шостаковича, где железному ритму фашистского наступления противопоставляется сила народного духа, пронизанного верой в свою правоту, защищающего свою землю. Только истинный талант мог так провидчески глубоко отразить грандиозную эпоху перелома, страдания и победоносного утверждения, пережитого народом и каждым человеком в войне. А. Корольчук смело сочетает линию и пятно. Каждый штрих в его работе подобен струнному звучанию. Он звучит и гимном, и реквиемом, обрекая этим произведение на существование в вечности. Не случайно и сегодня, спустя четверть века, эти работы продолжают выставляться. Художник здесь во многом опередил время, создав особый художественный язык, который делает все листы живыми и дышащими, пронизывая их особой энергией. Этот язык не просто расчетливый момент творчества, а выражение состояния души художника. Все листы серии пронизаны молитвенным песнопением, они становятся своего рода дневником, исповедью, где переживания художника встречаются с сопереживаниями зрителя.

А. Раскин, Е. Григорьянц